Про стресс ещё
Jan. 31st, 2011 10:50 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
healthy_back_18 Читал очередные психологическо-энергетически-эзотерические инструкции. И снова страшный пиздёж в духе Лазарева: человек сам виноват во всём, что с ним происходит, сам отвечает за свою судьбу. "Не будешь над собой работать — так и будешь болеть". Так бы и ебанул. Ногой.
Так вот, кто и почему это говорит. Это утверждают люди,
1) Сами серьёзных проблем в жизни не имевшие, и тем более их не решившие;
2) Обчитавшиеся всяких книжек и пересидевшие на тренингах типа "Обретение свободы", "Управление судьбой";
3) Пытающиеся "управлять своей судьбой" и зарабатывать на тех, кто имеет проблемы, но не умеющие реально помочь и отсутствие эффективности своей "помощи" перекладывающие на головы пациентов. Совсем как врачи: "Это не упражнения не работают, это вы их неправильно/мало выполняете". То есть, это мошенничество.
Мошенничество — хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путём обмана или злоупотребления доверием. Статью можно посмотреть в УК своей страны.
Кстати, гештальт-терапия исповедует тот же принцип.
Конкретно в этой статье обсуждаются изменения, происходящие у детей в детдомах, что совершенно не всем в строку. Равно как и описываемые симптомы. Но ссылки на исследования, проблема в целом интересны. Статья порезана.
Кому лень читать, коротко: это среда; после определённого этапа лечится это очень долго, дорого и неизвестно как.
Что происходит реально: http://www.regnum.ru/news/1369673.html (http://vokina.livejournal.com/272500.html).
Мы еще не привыкли, что отсутствие элементарной человеческой привязанности у ребёнка с ранних лет — это медицинский диагноз. Ребёнок, лишённый этого, растёт с нарушениями психического здоровья и, возможно, даже при благоприятном стечении обстоятельств в будущем — даже при попадании в приёмную семью и при усыновлении никогда не сможет в своей жизни преодолеть это, даже если он не инвалид.
ИА REGNUM попросил экспертов в области психического здоровья детей клинического психолога Татьяну Морозову и детского невролога Святослава Довбню разъяснить, что же происходит с детьми с нарушениями привязанности. Предоставим слово экспертам:
Дети в интернатах
Святослав Довбня:
Надо уйти от абстрактных терминов "любовь к детям", "гуманность". Пока мы будем находиться на этом понимании и обсуждении вопроса, мы никуда не сдвинемся в решении проблемы интернатов, потому что, на самом деле, то, что происходит с детьми в интернатах, это такая же медицинская проблема, как дизентерия или грипп. Это болезнь, которую надо лечить — состояние, которое по МКБ-10 (международной классификации болезней, которой пользуется Россия последние 10 лет) носит название "отставание в развитии и эмоциональные нарушения, возникающее в результате дефицита индивидуальных отношений". У младших детей можно также называть это состояние "нарушением привязанности у детей" — это отсутствие взрослого, с которым можно общаться, который с человеком бы был рядом, жил, знал и понимал ребёнка. Пока такого человек не будет, любые вливания — финансовые, материальные, людские ресурсы, волонтёрская помощь - они, к сожалению, достаточно бессмысленны. По пути понимания этого прошли многие страны и это, собственно, основывается на той самой "теории привязанности", о которой так мало говорит наше профессиональное сообщество.
Что мы знаем о причинах отставания в развитии сирот в интернатах?
Татьяна Морозова:
После распада СССР США объявили "декаду мозга" — тогда возникла экономия бюджета за счет сокращения средств на вооружения и появилась возможность направить деньги на нечто более важное — на исследования в области мозга. Огромные средства были вложены в исследования, посвящённые тому, почему дети, живущие в закрытых учреждениях, такие маленькие по росту и весу, плохо развиваются, несмотря на то, что в домах ребёнка их достаточно кормят, есть игрушки и специалисты. Выбрана для исследований была Румыния, где при Чаушеску запретили аборты, и на момент падения режима Чаушеску детские дома в Румынии были переполнены. Туда хлынул поток журналистов, гуманитарной помощи и усыновителей, которые брали детей, а потом не знали, что с ними делать.
Святослав Довбня:
Выяснилось, что дети, которые провели много времени в этой системе, оказались такими, что им уже недостаточно было просто любви, им требовалась профессиональная помощь. Это было тяжёлым открытием, которое показало, что те изменения, которые с маленьким человеком при длительном проживании в закрытой системе происходят, могут быть необратимы (Ну, это, положим, господа погорячились. "Не обратимы теми методами, которые использовались" правильная формулировка — H.B.) . Часть детей после длительного проживания в интернатах не смогли адаптироваться в открытом мире и закончили свои дни в закрытых психоневрологических заведениях — таких примеров в США и Европе множество.
Святослав Довбня:
Вот представьте себе, что вы не знаете, где ваш близкий человек, он вам не позвонил, пропал. Есть не хочется, вас трясёт, вы не можете сосредоточиться — в организме выделяется кортизол и другие гормоны стресса. Стресс нарушает три основных жизненно важных процесса: нарушается переваривание и усвоение пищи, снижается сопротивляемость инфекциям и снижается способность к обучению. Это мы ярко и видим на примерах последних скандалов, в том числе и в Павловске.
Мы видим худого ребёнка, все больше отстающего в развитии и часто болеющего. При переводе ребёнка в семью за год большинство детей набирают необходимый рост и вес вне зависимости от сопутствующих нарушений развития.
Татьяна Морозова:
Исследования мозга, проведённые американскими коллегами, показали, что очень специфическим образом мозг начинает подстраиваться под ту ужасную ситуацию, в которой находится ребёнок. То есть постоянный стресс приводит к отмиранию определённых участков мозга, которые, в первую очередь, отвечают за понимание собственных эмоций и намерений других людей. И есть критический возраст, после которого изменения к лучшему не то чтобы невозможны, а требуют очень много времени, денег и усилий. Эти изменения были учёными зафиксированы и видны на позитронно-эмиссионной томографии, на тензорной магнитно-резонансной томографии и это можно увидеть на многоточечных электроэнцефалограммах (Dana Johnson (Дана Джонсон), Charles Nelson (Чарльз Нельсон), Nathan Fox (Натан Фокс), Harry Chugani (Харри Джугани), 2005, 2007, 2010).
Татьяна Морозова:
Мы видим серьёзные изменения в когнитивном развитии — исследования в России и за рубежом показывают, что ребёнок за месяц пребывания в подобном учреждении теряет один пункт IQ, а за год 12. Есть определённый порог, когда терять больше нечего и худеть некуда. Ребёнок с изначально нормальным IQ к определённому возрасту будет иметь проблемы с интеллектом, а если есть изначальное поражение головного мозга, то проблем с интеллектом прибавится еще больше. Перевод ребёнка в семью приводит к тому, что показатели интеллектуального развития начинают выравниваться.
Но остаётся проблема, о которой мы уже упоминали выше, связанная с отмиранием тех клеток мозга, которые связаны со способностью понимать себя, других и устанавливать индивидуальные отношения. Если этих отношений долго не было, то потом мы видим развитие поведенческих проблем, с которыми часто сталкиваются наши усыновители и приемные родители. Это дети, которые поджигают, убегают, воруют, проявляют немотивированную агрессию и т.д. И у нас в стране продолжают в связи с этим обвинять родителей, говоря, что они неправильно воспитывают детей, а это на самом деле результат содержания ребёнка в учреждении. И вместо того, чтобы обвинять родителей, надо было бы обучать специалистов, чтобы они им помогали.
Святослав Довбня:
Иногда нарушения психического здоровья оказываются столь тяжёлыми, что даже с профессиональной поддержкой с ситуацией справиться невозможно. Мне очень жаль, что в СМИ практически не встречаются комментариев о том, что это дети, с которыми не всякий человек вообще способен справиться, и приёмные родители в отчаянье и не знают, что делать.
Татьяна Морозова:
Либо это ребёнок, который привык, что на него внимание обратят, только если он что-то сделает "не так", и он делает что-то такое, что вызывает шок взрослых — разобьёт, укусит и т.д. А он просто таким образом пытается привлечь к себе внимание, он других способов не знает.
Святослав Довбня:
Меня потрясла фраза английской усыновительницы в интервью психиатру Майклу Раттеру. Эта мама усыновила ребёнка из Румынии. И на вопрос, как она себя ощущает, она отвечает, что очень хотела помочь этим румынским сиротам, этому ребёнку, но "вот все эти 15 лет мы живём вместе, я очень его люблю, но я себя чувствую, как неоплачиваемая психиатрическая медицинская сестра".
Чем могут помочь волонтёры?
Святослав Довбня:
Мы в волонтёрских проектах пытаемся, чтобы волонтёр не занимался всеми детьми сразу. Задача волонтёра — установление индивидуальных отношений определённым ребёнком. И вот достаточно стандартная ситуация: ребёнок, живущий в доме ребёнка с диагнозом органическое поражение головного мозга и имеющий серьезные нарушения в развитии, в три года весит 7 кг, ходить не умеет.
Волонтёр два раза в неделю, по крайней мере, приходит к этому ребёнку. Через полгода после начала волонтёрского сопровождения, ребёнок, который стоял в весе последние полтора года, прибавляет три килограмма, начинает ходить и у него появляется речь. Мы надеемся, что этот малыш при переводе в детский дом, а сейчас он там уже, не войдет в 30-40% детей из домов ребёнка, которые погибают в течение первого года после перехода. Мы надеемся, что он выживет. Это Нижегородская область.
Другая ситуация — девочке полтора года, она практически не имеет собственных нарушений, но не прибавляет в весе — а это показатель тяжёлого психического страдания, того, что на профессиональном языке называется "тяжёлое нарушение привязанности, проявляющееся в форме апатии и ухода в себя". Девочка, которая вначале программы помощи не реагирует ни на кого, как будто она слепоглухая, через несколько месяцев после того, как волонтёр начал с ней работать, значительно прибавила в весе, начала ходить и говорить, и уже сейчас она в семье.
Татьяна Морозова:
У нас в России такие же проблемы с интернатами, как допустим в Таджикистане, где на ребёнка в системе государственного здравоохранения тратится всего 6-8 долларов в год, а у нас гораздо больше, а дети точно такие же — малый вес, рост и прочее.
Отсутствие близкого — эмоциональное насилие. (Привет американской идее самостоятельности, которую толкают везде и всюду — H.B.)
Cвятослав Довбня:
На сегодняшний день, при имеющейся гипердиагностике, полное отсутствие диагнозов, которые описывают имеющиеся у детей социально-эмоциональные нарушения. Есть диагноз в Международной классификации болезней — "эмоциональные нарушения и задержка развития, обусловленные пренебрежением потребностями и насилием над ребёнком", а для детей раннего возраста используется диагноз "нарушение привязанности".
Насилие и пренебрежение не обязательно бывает физическим, есть также эмоциональное насилие и пренебрежение. К важнейшим эмоциональным потребностям ребёнка можно отнести потребность в установлении постоянных близких отношений со взрослым, возможность играть, возможность выражать свои потребности. Для того, чтобы выражать свои потребности, речь очень важна, но вовсе не обязательна — есть дополнительные средства коммуникации — жесты, картинки — символы, написанные слова и т.д. Именно эти эмоциональные потребности часто не удовлетворяются при нахождении ребёнка в системе закрытых учреждений.
Почему четырёхлетний ребёнок, выходя из дома рёбенка, часто уже так сильно отличается от сверстников — меньше ростом, весом и не говорит, хотя калорий получает достаточно? Это нарушение привязанности, но этот диагноз не ставится, а ставятся множество других. А если бы стояли адекватные диагнозы, помощь была бы нужна другая. Наше государство и спонсоры заботятся о детях, во все практически дома ребёнка и интернаты были поставлены сенсорные комнаты — это дорогостоящее оборудование стоимостью в несколько тысяч долларов. Но все эти комнаты без индивидуальных отношений совершенно бессмысленны. Представьте себе домашнего ребёнка, которому не хватает внимания, а мы его приносим в какую-то комнату без окон, где мерцают огонечки, но нет рядом мамы. И он пугается и плачет. Мы не против сенсорных комнат, но мы за то, чтобы потребности ребёнка адекватно определялись и средства выделялись туда, где они действительно необходимы.
Очень хотелось бы, чтобы помощь детям с нарушениями в нашей стране оказывалась та том же уровне, что и в других развитых странах. У нас хорошо развита хирургия, травматология и другие направления медицины, но в развитии программ помощи детям мы пока явно отстаем.
Если мы пневмонию и дизентерию лечим так же, как и во всем остальном мире, то вот в случае детей находящихся в учреждениях мы почему-то идём своим особенным путём.
Справка ИА REGNUM:
Татьяна Морозова и Святослав Довбня — эксперты в области психического здоровья детей, вопросах деинституализации и создания служб помощи семьям в трудной жизненной ситуации и семьям, имеющим детей с функциональными нарушениями. Татьяна и Святослав работают вместе более 15 лет, что даёт им возможность видеть потребности семей с маленькими детьми, как с медицинской, так и с психологической точки зрения. В качестве консультантов и тренеров принимают участие в различных проектах, направленных на создание служб помощи семьям в России и странах ближнего зарубежья. Являются разработчиками образовательных программ по раннему вмешательству и вопросам психического здоровья младенцев. Детский невролог Святослав Довбня и клинический психолог Татьяна Морозова стояли у истоков создания в Санкт-Петербурге помощи детям с тяжёлыми нарушениями. Ныне они — международные эксперты. Санкт-Петербург не финансирует больше программы, которые разрабатывали Святослав и Татьяна и их коллеги.
ИноСМИ.Ru
http://nature-wonder.livejournal.com/199993.html
Что-то пошло не так. Суррогатная матерчатая мать обеспечивала тактильный контакт не хуже настоящей, но в течение следующего года Харлоу заметил, что выросшие обезьянки были не вполне нормальны. Когда он выпускал их из клеток, чтобы они могли поиграть друг с другом и образовать пары, они яростно избегали общения. Самки нападали на самцов. Некоторые проявляли что-то похожее на аутизм: они раскачивались, кусали себя до крови и отгрызали собственные пальцы. Харлоу был разочарован. Всего год назад он торжественно объявил, что выделил главный компонент воспитания, и теперь стало ясно, что он совершил ошибку. Он начал пить. В последующих статьях Харлоу мужественно признал, что выращенные суррогатными матерями детеныши страдают эмоциональными нарушениями, и указал, что помимо прикосновений необходимо хотя бы полчаса в день игры детенышей друг с другом. Для доказательства этого положения ему потребовались наблюдения за десятками обезьян.
Первые макаки, выросшие в изоляции, так и не научились играть и спариваться. Однако самки достигли зрелости, у них начали созревать яйцеклетки. Харлоу хотел получить от них потомство, потому что у него появилась новая идея. Его интересовал вопрос, какими матерями окажутся эти обезьяны. Все попытки подсадить к ним опытных самцов не принесли успеха – самки вцеплялись им в морды. Тогда он придумал приспособление, которое назвал «рамой для изнасилования»: зафиксированная в нем самка не могла воспротивиться тому, чтобы на нее залез самец. Это принесло успех. Двадцать самок забеременели и произвели на свет потомство. Часть из них убили своих детенышей, другие были к ним равнодушны, только немногие вели себя адекватно.
В 1967 году Харлоу был награжден Национальной медалью науки. Он находился на пике научной карьеры, откуда путь только вниз. Через четыре года от рака умерла его жена. Он чувствовал себя опустошенным и был вынужден пройти в клинике курс электрошоковой терапии. На какое-то время Харлоу стал сам лабораторным животным, получающим экспериментальные процедуры. После лечения он вернулся в лабораторию, и сотрудники говорили, что он больше никогда не был прежним. Он разговаривал медленнее и перестал шутить. Он больше не хотел изучать депривацию материнского воспитания. Его интересовало, что вызывает депрессию и что может ее излечить. Харлоу искал лекарство в том числе для самого себя.
Он разработал изолированную камеру, в которой обезьянка сидела скрючившись, пригнув голову и ничего не видя. Эксперимент продолжался до шести недель. Животное кормили через отверстие внизу камеры, закрытое специальным экраном. Это приспособление Харлоу назвал «колодцем отчаяния». Ему вполне удалось создать модель психического заболевания. Животные, выпущенные из «колодца отчаяния», обладали разрушенной психикой, страдали тяжелыми психозами. Что бы Харлоу ни предпринимал, вернуть их в нормальное состояние не удавалось.
Так вот, кто и почему это говорит. Это утверждают люди,
1) Сами серьёзных проблем в жизни не имевшие, и тем более их не решившие;
2) Обчитавшиеся всяких книжек и пересидевшие на тренингах типа "Обретение свободы", "Управление судьбой";
3) Пытающиеся "управлять своей судьбой" и зарабатывать на тех, кто имеет проблемы, но не умеющие реально помочь и отсутствие эффективности своей "помощи" перекладывающие на головы пациентов. Совсем как врачи: "Это не упражнения не работают, это вы их неправильно/мало выполняете". То есть, это мошенничество.
Мошенничество — хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путём обмана или злоупотребления доверием. Статью можно посмотреть в УК своей страны.
Кстати, гештальт-терапия исповедует тот же принцип.
Конкретно в этой статье обсуждаются изменения, происходящие у детей в детдомах, что совершенно не всем в строку. Равно как и описываемые симптомы. Но ссылки на исследования, проблема в целом интересны. Статья порезана.
Кому лень читать, коротко: это среда; после определённого этапа лечится это очень долго, дорого и неизвестно как.
Что происходит реально: http://www.regnum.ru/news/1369673.html (http://vokina.livejournal.com/272500.html).
Мы еще не привыкли, что отсутствие элементарной человеческой привязанности у ребёнка с ранних лет — это медицинский диагноз. Ребёнок, лишённый этого, растёт с нарушениями психического здоровья и, возможно, даже при благоприятном стечении обстоятельств в будущем — даже при попадании в приёмную семью и при усыновлении никогда не сможет в своей жизни преодолеть это, даже если он не инвалид.
ИА REGNUM попросил экспертов в области психического здоровья детей клинического психолога Татьяну Морозову и детского невролога Святослава Довбню разъяснить, что же происходит с детьми с нарушениями привязанности. Предоставим слово экспертам:
Дети в интернатах
Святослав Довбня:
Надо уйти от абстрактных терминов "любовь к детям", "гуманность". Пока мы будем находиться на этом понимании и обсуждении вопроса, мы никуда не сдвинемся в решении проблемы интернатов, потому что, на самом деле, то, что происходит с детьми в интернатах, это такая же медицинская проблема, как дизентерия или грипп. Это болезнь, которую надо лечить — состояние, которое по МКБ-10 (международной классификации болезней, которой пользуется Россия последние 10 лет) носит название "отставание в развитии и эмоциональные нарушения, возникающее в результате дефицита индивидуальных отношений". У младших детей можно также называть это состояние "нарушением привязанности у детей" — это отсутствие взрослого, с которым можно общаться, который с человеком бы был рядом, жил, знал и понимал ребёнка. Пока такого человек не будет, любые вливания — финансовые, материальные, людские ресурсы, волонтёрская помощь - они, к сожалению, достаточно бессмысленны. По пути понимания этого прошли многие страны и это, собственно, основывается на той самой "теории привязанности", о которой так мало говорит наше профессиональное сообщество.
Что мы знаем о причинах отставания в развитии сирот в интернатах?
Татьяна Морозова:
После распада СССР США объявили "декаду мозга" — тогда возникла экономия бюджета за счет сокращения средств на вооружения и появилась возможность направить деньги на нечто более важное — на исследования в области мозга. Огромные средства были вложены в исследования, посвящённые тому, почему дети, живущие в закрытых учреждениях, такие маленькие по росту и весу, плохо развиваются, несмотря на то, что в домах ребёнка их достаточно кормят, есть игрушки и специалисты. Выбрана для исследований была Румыния, где при Чаушеску запретили аборты, и на момент падения режима Чаушеску детские дома в Румынии были переполнены. Туда хлынул поток журналистов, гуманитарной помощи и усыновителей, которые брали детей, а потом не знали, что с ними делать.
Святослав Довбня:
Выяснилось, что дети, которые провели много времени в этой системе, оказались такими, что им уже недостаточно было просто любви, им требовалась профессиональная помощь. Это было тяжёлым открытием, которое показало, что те изменения, которые с маленьким человеком при длительном проживании в закрытой системе происходят, могут быть необратимы (Ну, это, положим, господа погорячились. "Не обратимы теми методами, которые использовались" правильная формулировка — H.B.) . Часть детей после длительного проживания в интернатах не смогли адаптироваться в открытом мире и закончили свои дни в закрытых психоневрологических заведениях — таких примеров в США и Европе множество.
Святослав Довбня:
Вот представьте себе, что вы не знаете, где ваш близкий человек, он вам не позвонил, пропал. Есть не хочется, вас трясёт, вы не можете сосредоточиться — в организме выделяется кортизол и другие гормоны стресса. Стресс нарушает три основных жизненно важных процесса: нарушается переваривание и усвоение пищи, снижается сопротивляемость инфекциям и снижается способность к обучению. Это мы ярко и видим на примерах последних скандалов, в том числе и в Павловске.
Мы видим худого ребёнка, все больше отстающего в развитии и часто болеющего. При переводе ребёнка в семью за год большинство детей набирают необходимый рост и вес вне зависимости от сопутствующих нарушений развития.
Татьяна Морозова:
Исследования мозга, проведённые американскими коллегами, показали, что очень специфическим образом мозг начинает подстраиваться под ту ужасную ситуацию, в которой находится ребёнок. То есть постоянный стресс приводит к отмиранию определённых участков мозга, которые, в первую очередь, отвечают за понимание собственных эмоций и намерений других людей. И есть критический возраст, после которого изменения к лучшему не то чтобы невозможны, а требуют очень много времени, денег и усилий. Эти изменения были учёными зафиксированы и видны на позитронно-эмиссионной томографии, на тензорной магнитно-резонансной томографии и это можно увидеть на многоточечных электроэнцефалограммах (Dana Johnson (Дана Джонсон), Charles Nelson (Чарльз Нельсон), Nathan Fox (Натан Фокс), Harry Chugani (Харри Джугани), 2005, 2007, 2010).
Татьяна Морозова:
Мы видим серьёзные изменения в когнитивном развитии — исследования в России и за рубежом показывают, что ребёнок за месяц пребывания в подобном учреждении теряет один пункт IQ, а за год 12. Есть определённый порог, когда терять больше нечего и худеть некуда. Ребёнок с изначально нормальным IQ к определённому возрасту будет иметь проблемы с интеллектом, а если есть изначальное поражение головного мозга, то проблем с интеллектом прибавится еще больше. Перевод ребёнка в семью приводит к тому, что показатели интеллектуального развития начинают выравниваться.
Но остаётся проблема, о которой мы уже упоминали выше, связанная с отмиранием тех клеток мозга, которые связаны со способностью понимать себя, других и устанавливать индивидуальные отношения. Если этих отношений долго не было, то потом мы видим развитие поведенческих проблем, с которыми часто сталкиваются наши усыновители и приемные родители. Это дети, которые поджигают, убегают, воруют, проявляют немотивированную агрессию и т.д. И у нас в стране продолжают в связи с этим обвинять родителей, говоря, что они неправильно воспитывают детей, а это на самом деле результат содержания ребёнка в учреждении. И вместо того, чтобы обвинять родителей, надо было бы обучать специалистов, чтобы они им помогали.
Святослав Довбня:
Иногда нарушения психического здоровья оказываются столь тяжёлыми, что даже с профессиональной поддержкой с ситуацией справиться невозможно. Мне очень жаль, что в СМИ практически не встречаются комментариев о том, что это дети, с которыми не всякий человек вообще способен справиться, и приёмные родители в отчаянье и не знают, что делать.
Татьяна Морозова:
Либо это ребёнок, который привык, что на него внимание обратят, только если он что-то сделает "не так", и он делает что-то такое, что вызывает шок взрослых — разобьёт, укусит и т.д. А он просто таким образом пытается привлечь к себе внимание, он других способов не знает.
Святослав Довбня:
Меня потрясла фраза английской усыновительницы в интервью психиатру Майклу Раттеру. Эта мама усыновила ребёнка из Румынии. И на вопрос, как она себя ощущает, она отвечает, что очень хотела помочь этим румынским сиротам, этому ребёнку, но "вот все эти 15 лет мы живём вместе, я очень его люблю, но я себя чувствую, как неоплачиваемая психиатрическая медицинская сестра".
Чем могут помочь волонтёры?
Святослав Довбня:
Мы в волонтёрских проектах пытаемся, чтобы волонтёр не занимался всеми детьми сразу. Задача волонтёра — установление индивидуальных отношений определённым ребёнком. И вот достаточно стандартная ситуация: ребёнок, живущий в доме ребёнка с диагнозом органическое поражение головного мозга и имеющий серьезные нарушения в развитии, в три года весит 7 кг, ходить не умеет.
Волонтёр два раза в неделю, по крайней мере, приходит к этому ребёнку. Через полгода после начала волонтёрского сопровождения, ребёнок, который стоял в весе последние полтора года, прибавляет три килограмма, начинает ходить и у него появляется речь. Мы надеемся, что этот малыш при переводе в детский дом, а сейчас он там уже, не войдет в 30-40% детей из домов ребёнка, которые погибают в течение первого года после перехода. Мы надеемся, что он выживет. Это Нижегородская область.
Другая ситуация — девочке полтора года, она практически не имеет собственных нарушений, но не прибавляет в весе — а это показатель тяжёлого психического страдания, того, что на профессиональном языке называется "тяжёлое нарушение привязанности, проявляющееся в форме апатии и ухода в себя". Девочка, которая вначале программы помощи не реагирует ни на кого, как будто она слепоглухая, через несколько месяцев после того, как волонтёр начал с ней работать, значительно прибавила в весе, начала ходить и говорить, и уже сейчас она в семье.
Татьяна Морозова:
У нас в России такие же проблемы с интернатами, как допустим в Таджикистане, где на ребёнка в системе государственного здравоохранения тратится всего 6-8 долларов в год, а у нас гораздо больше, а дети точно такие же — малый вес, рост и прочее.
Отсутствие близкого — эмоциональное насилие. (Привет американской идее самостоятельности, которую толкают везде и всюду — H.B.)
Cвятослав Довбня:
На сегодняшний день, при имеющейся гипердиагностике, полное отсутствие диагнозов, которые описывают имеющиеся у детей социально-эмоциональные нарушения. Есть диагноз в Международной классификации болезней — "эмоциональные нарушения и задержка развития, обусловленные пренебрежением потребностями и насилием над ребёнком", а для детей раннего возраста используется диагноз "нарушение привязанности".
Насилие и пренебрежение не обязательно бывает физическим, есть также эмоциональное насилие и пренебрежение. К важнейшим эмоциональным потребностям ребёнка можно отнести потребность в установлении постоянных близких отношений со взрослым, возможность играть, возможность выражать свои потребности. Для того, чтобы выражать свои потребности, речь очень важна, но вовсе не обязательна — есть дополнительные средства коммуникации — жесты, картинки — символы, написанные слова и т.д. Именно эти эмоциональные потребности часто не удовлетворяются при нахождении ребёнка в системе закрытых учреждений.
Почему четырёхлетний ребёнок, выходя из дома рёбенка, часто уже так сильно отличается от сверстников — меньше ростом, весом и не говорит, хотя калорий получает достаточно? Это нарушение привязанности, но этот диагноз не ставится, а ставятся множество других. А если бы стояли адекватные диагнозы, помощь была бы нужна другая. Наше государство и спонсоры заботятся о детях, во все практически дома ребёнка и интернаты были поставлены сенсорные комнаты — это дорогостоящее оборудование стоимостью в несколько тысяч долларов. Но все эти комнаты без индивидуальных отношений совершенно бессмысленны. Представьте себе домашнего ребёнка, которому не хватает внимания, а мы его приносим в какую-то комнату без окон, где мерцают огонечки, но нет рядом мамы. И он пугается и плачет. Мы не против сенсорных комнат, но мы за то, чтобы потребности ребёнка адекватно определялись и средства выделялись туда, где они действительно необходимы.
Очень хотелось бы, чтобы помощь детям с нарушениями в нашей стране оказывалась та том же уровне, что и в других развитых странах. У нас хорошо развита хирургия, травматология и другие направления медицины, но в развитии программ помощи детям мы пока явно отстаем.
Если мы пневмонию и дизентерию лечим так же, как и во всем остальном мире, то вот в случае детей находящихся в учреждениях мы почему-то идём своим особенным путём.
Справка ИА REGNUM:
Татьяна Морозова и Святослав Довбня — эксперты в области психического здоровья детей, вопросах деинституализации и создания служб помощи семьям в трудной жизненной ситуации и семьям, имеющим детей с функциональными нарушениями. Татьяна и Святослав работают вместе более 15 лет, что даёт им возможность видеть потребности семей с маленькими детьми, как с медицинской, так и с психологической точки зрения. В качестве консультантов и тренеров принимают участие в различных проектах, направленных на создание служб помощи семьям в России и странах ближнего зарубежья. Являются разработчиками образовательных программ по раннему вмешательству и вопросам психического здоровья младенцев. Детский невролог Святослав Довбня и клинический психолог Татьяна Морозова стояли у истоков создания в Санкт-Петербурге помощи детям с тяжёлыми нарушениями. Ныне они — международные эксперты. Санкт-Петербург не финансирует больше программы, которые разрабатывали Святослав и Татьяна и их коллеги.
ИноСМИ.Ru
http://nature-wonder.livejournal.com/199993.html
Что-то пошло не так. Суррогатная матерчатая мать обеспечивала тактильный контакт не хуже настоящей, но в течение следующего года Харлоу заметил, что выросшие обезьянки были не вполне нормальны. Когда он выпускал их из клеток, чтобы они могли поиграть друг с другом и образовать пары, они яростно избегали общения. Самки нападали на самцов. Некоторые проявляли что-то похожее на аутизм: они раскачивались, кусали себя до крови и отгрызали собственные пальцы. Харлоу был разочарован. Всего год назад он торжественно объявил, что выделил главный компонент воспитания, и теперь стало ясно, что он совершил ошибку. Он начал пить. В последующих статьях Харлоу мужественно признал, что выращенные суррогатными матерями детеныши страдают эмоциональными нарушениями, и указал, что помимо прикосновений необходимо хотя бы полчаса в день игры детенышей друг с другом. Для доказательства этого положения ему потребовались наблюдения за десятками обезьян.
Первые макаки, выросшие в изоляции, так и не научились играть и спариваться. Однако самки достигли зрелости, у них начали созревать яйцеклетки. Харлоу хотел получить от них потомство, потому что у него появилась новая идея. Его интересовал вопрос, какими матерями окажутся эти обезьяны. Все попытки подсадить к ним опытных самцов не принесли успеха – самки вцеплялись им в морды. Тогда он придумал приспособление, которое назвал «рамой для изнасилования»: зафиксированная в нем самка не могла воспротивиться тому, чтобы на нее залез самец. Это принесло успех. Двадцать самок забеременели и произвели на свет потомство. Часть из них убили своих детенышей, другие были к ним равнодушны, только немногие вели себя адекватно.
В 1967 году Харлоу был награжден Национальной медалью науки. Он находился на пике научной карьеры, откуда путь только вниз. Через четыре года от рака умерла его жена. Он чувствовал себя опустошенным и был вынужден пройти в клинике курс электрошоковой терапии. На какое-то время Харлоу стал сам лабораторным животным, получающим экспериментальные процедуры. После лечения он вернулся в лабораторию, и сотрудники говорили, что он больше никогда не был прежним. Он разговаривал медленнее и перестал шутить. Он больше не хотел изучать депривацию материнского воспитания. Его интересовало, что вызывает депрессию и что может ее излечить. Харлоу искал лекарство в том числе для самого себя.
Он разработал изолированную камеру, в которой обезьянка сидела скрючившись, пригнув голову и ничего не видя. Эксперимент продолжался до шести недель. Животное кормили через отверстие внизу камеры, закрытое специальным экраном. Это приспособление Харлоу назвал «колодцем отчаяния». Ему вполне удалось создать модель психического заболевания. Животные, выпущенные из «колодца отчаяния», обладали разрушенной психикой, страдали тяжелыми психозами. Что бы Харлоу ни предпринимал, вернуть их в нормальное состояние не удавалось.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2011-02-01 07:28 am (UTC)В Нской области сейчас почти стопроцентное усыновление ребят без серьёзных диагнозов до трёх лет. Есть надежда, что ситуация с детскими домами в России изменится.
no subject
Date: 2011-02-01 07:33 am (UTC)no subject
Date: 2011-02-01 07:59 am (UTC)Просто лично для меня эта женщина показалась наиболее разумной из тех, кто работает с детьми из ДД и с усыновителями. Наверняка есть ситуации, когда обычные методы не справляются с последствиями жизни в ДД. Но методы "обычных психологов" тоже работают неплохо, особенно, если обычный психолог - настоящий профессионал.
no subject
Date: 2011-02-01 08:05 am (UTC)Психосоматика и сколиоз
Date: 2011-02-04 01:49 am (UTC)Но впрочем не об этом. По мнению этого человека, в сколиозе так же есть психосоматические причины. Нет... разумеется он не утверждает, что если устранить психол. причину, то он сам пройдёт... Как я понял - непропорциональное развитие того или иного полушария мозга влечёт за собой неправильные сигналы мышцам спины. Возникают постоянные перенапряжения мышц, что и приводит к идиопатическому сколиозу. Впрочем лучше почитать, а ещё лучше - съездить к лекарю на ДВ, если у Вам есть проблемы.
P.S.: Я не болен сколиозом, и сам не видел снимки до и после лечения людей, однако плохих отзывов об этом народном целителе я ещё не слышал. При общении он производит впечатление искреннего человека, коих сейчас очень мало...
Re: Психосоматика и сколиоз
Date: 2011-02-04 02:13 am (UTC)А куда ехать-то?
Re: Психосоматика и сколиоз
Date: 2011-02-04 02:35 am (UTC)Re: Психосоматика и сколиоз
Date: 2011-02-04 02:38 am (UTC)no subject
Date: 2011-02-26 06:13 pm (UTC)Нет, современная гештальт-терапия не использует этот принцип, хоть и оперирует понятиями "осознанности и ответственности". Главная разница в отличии ответственности (с человеком произошла ужасная вещь и теперь в его руках его дальнейшие действия) от вины (что? ты еще не справился со всеми своими проблемами? лууузер!) и в уважительном отношении к чужим травмам. В любой ситуации всегда можно найти маленький кусочек своей ответственности и начать работать с ним - и это хорошая новость, это значит, что выход есть.
А говорят про то, что "человек сам виноват во всем, что с ним происходит" люди, использующие намеренно резкую и преувеличенную формулировку относительно здравой идеи (потому-то от нее бывает так непросто отбиться, особенно травмированным людям с подорванной самооценкой) для того, чтобы причинить окружающим боль и возвыситься над ними. Лучше бы в зубные врачи шли, честное слово_)
no subject
Date: 2011-02-26 08:47 pm (UTC)Найдите мне, пожалуйста, кусочек ответственности в случае семейного морального или физического насилия в отношении ребёнка.
no subject
Date: 2011-02-27 09:14 am (UTC)способен и не больше и говорить о том, что он мог бы вести себя по-другому бессмысленно. Часть ответственности человека, у которого были ситуации насилия в детстве, которые травмировали его, это начать работать с ними или сидеть и ничего не делать, все свои неудачи объясняя тяжелым детством.
Важно! - несовершеннолетние дети и в соответствии с законодательством, и в соответствии с уровнем развития психики не несут полной ответственности за свое поведение, но это не значит, что взрослый человек автоматически лишается возможности как-то работать со своими детскими травмами. Так понятнее?
no subject
Date: 2011-02-27 09:43 am (UTC)За каким хером Вы приплели юридическую ответственность я вообще не понимаю, откровенно говоря. Это значит, что он может отчима прирезать и ему ничего за это не будет?
это не значит, взрослый человек автоматически лишается возможности как-то работать со своими детскими травмами
Насколько мне известно из описаний результатов многолетней "работы со своими детскими травмами" самый эффективный метод - ЛСД. Всё остальное - трата времени и денег на психологов. Вы не психологиня, случайно?
no subject
Date: 2011-02-27 08:33 pm (UTC)Еще раз - слова об ответственности не относятся к ребенку. НЕ ОТНОСЯТСЯ К РЕБЕНКУ. НЕ ОТНОСЯТСЯ. Ребенок делит свою ответственность с родителями во всех смыслах, поэтому когда агрессия направлена от родителей в большинстве случаев он не способен сделать ничего. Способен сделать выживший взрослый.
И еще последний раз: психика ребенка и взрослого принципиально отличается. Требования, предъявляемые ко взрослому, нельзя предъявлять ребенку, он и не должен с ними справляться. Пока личность не сформирована, говорить об ответственности НЕЛЬЗЯ.
У меня, признаться изрядное раздражение вызывает и ваше хамство на ровном месте и ваше отношение к работе над собой. Ок, раз пошли такие пироги, пусть вы начальник, а я дурак, но тогда уж объяснитесь. Какие методы работы со своими детскими травмами вы уже опробовали? Где вам удалось испробовать терапию с использованием ЛСД? Или у вас лично нет никаких детских травм и вы пытаетесь защитить тех, кто не просил вашей защиты?
Поймите, то, что вы говорите, фактически отнимает у людей надежду и дополнительно травматизирует. Если бы мне в свое время сказали, что без ЛСД-терапии у меня ничего не выйдет я бы тихо пошла и повесилась. Ну потому как в России это неоткуда взять - и противозаконно, и компетентных специалистов нет, и ЛСД хрен достанешь, и деньги бешеные. Работа с детскими травмами это действительно очень долго и непросто, но это вполне поддается поведенческой коррекции. С этим МОЖНО справляться. И мне не нравится то, что вы говорите о работе со своими детскими травмами, именно потому, что кто-нибудь может прочитать это и решить, что ничего уже не изменится, а оно все-таки меняется и это хорошо.
no subject
Date: 2011-02-27 11:22 pm (UTC)Душечка, Вы ебанулись. Вы не знаете что такое хамство и забыли где находитесь. Применяйте технику устранения раздражения.
Поймите, то, что вы говорите, фактически отнимает у людей надежду и дополнительно травматизирует.
А, так Вы таки психологиня. Тогда всё понятно. Банальная защита своего источника доходов и оправдание пяти лет жизни, выкинутых в задницу.
Я привожу информацию от людей, которые изучали проблему, а не учились 5 лет пиздеть, регулярно и систематически брать за это деньги, а нулевой результат своего пиздежа перекладывать на головы клиентов.
Есть большая разница между "предоставить объективную информацию о (не)эффективности метода" (что делаю я) и "нести безграмотный пиздёж, а потом в самооправдание назвать клиента виноватым" (что делаете Вы).
no subject
Date: 2011-03-01 10:12 am (UTC)no subject
Date: 2012-02-23 03:06 pm (UTC)no subject
Date: 2012-02-23 05:42 pm (UTC)no subject
Date: 2012-02-23 09:37 pm (UTC)и кстати, уточните, пожалуйста пси-про это что? гугл не дает ответа, URL подобрать не могу - никакого ресурса на подобные темы не нахожу
no subject
Date: 2012-02-23 10:20 pm (UTC)См http://healthy-back.livejournal.com/299765.html
no subject
Date: 2012-02-24 07:47 pm (UTC)no subject
Date: 2012-02-23 10:21 pm (UTC)